Фонтан мелких брызг поднимался из развороченной водяной колонки на несколько метров вверх. Вода барабанила по измятому капоту, часто и очень назойливо. Из-под попорченной крышки пока еще тонкой струйкой валил дым.
Дорога была пустынной, рядом с авто, наклонившись, стоял патрульный в козырьке, и стучал по тонированному стеклу у переднего сиденья.
- Сэр? Сэр, вы слышите меня? Сэр?.. Мэтьюс, - он обратился к напарнику, который оставался в машине рядом, - вызывай скорую и эвакуатор.
От удара рукояткой табельного оружия стекло рассыпалось мелкими крошками. Коп поморщился, зрелище было ничем не примечательное, обычное, странно, он пока не уловил запаха алкоголя.
Подушки безопасности не сработали, или их не было. Водитель сидел в кресле, натянув ремень безопасности, наклонившись вперед и навалившись на него всем весом. Темноволосая, коротко остриженная голова лежала лбом на рулевом колесе, судя по узким плечам, в аварию угодила женщина или молодой парень. Плечи чуть шевельнулись, водитель медленно выпрямился, и полицейский понял, что это женщина. От ее взгляда ему отчего-то стало неуютно.
- Мэм, вы врезались в водяную колонку, как вы себя...
Договорить он не успел. Пострадавшая выпуталась из ремня безопасности, толкнула ногой дверцу автомобиля, заставив его отойти, и выбралась наружу. Затем вместо каких-либо объяснений ткнула под нос ксиву. Коп отступил на шаг назад, ему сразу стало ясно, почему не захотелось ее допрашивать, забирать участок.
Когда Мария Хилл скомандовала ему, куда отбуксировать поврежденную тачку, он просто кивал, записывал, и твердил "да, мэм".
И не смотрел вслед удаляющейся по пустынной ночной улице фигуре.

До дома оставалось каких-то несколько кварталов, потому она решила прогуляться. Этой ночью город был на удивление спокойным. Марии было немного стыдно перед собой, в авто она еще не засыпала, в кресле - да, как-то пару раз во время совещания - да, на посту, когда еще была совсем зеленым агентом - тоже да, случалось, но за рулем - нет. Таким грешили дальнобойщики, а, может, она просто тоже слишком долго не спит и слишком много работает? Кофе за кофе, а еще обезболивающее от мигреней, витамины, много витаминов, чтобы тело могло выдерживать этот бешеный режим. По правде говоря, она не была уверена, что уснула. Может, просто отвлеклась, она не помнила. Хилл удавалось поддерживать ритм супергероев, не спать столько же, а, может, и больше, работать на пределе своих возможностей, выжимать из себя все. Вот только какой ценой? Директор поморщилась, прижала прохладные пальцы к кажущемуся таким горячим лбу, черт, кажется, он кровил. Как можно быть такой неосторожной идиоткой.
И все же, почему она врезалась в колонку? Что ее отвлекло? Мария вспоминала, не хотела вспоминать но все же воскрешала в памяти кадры, салон машины, зеркальце заднего вида, короткий отрезок залитой лунным светом ночной дороги, силуэт в ее центре, массивный, странный, не похожий ни на что живое, или неживое... И пара ярко-алых глаз, поблескивающих в темноте. На отдалении их можно было сравнить с точками лазерных прицелов.
Мария уже видела эту тварь прежде, две недели назад, на базе Фасилити - точно видела, этот безобразный ком гипертрофированных мышц, под завязку накачанный агрессией, жаждой крови. Желанием убивать. Марии тогда показалось, что он смотрел именно на нее, хотел именно ее крови. А потом видела его еще несколько раз... или показалось?
Мария не хотела проверять. По большому счету, она совершенно не хотела знать правду. Одно из двух, либо тварь действительно шла по ее следу, и тогда дела плохи, но доказательств у нее нет, либо же у нее разыгралась паранойя. Последняя цвела часто и буйным цветом, потому Хилл грешила не нее. В целом оба варианта ей не нравились.
Никто за ней не гонится. Мария как-то успела привыкнуть к тому, что до нее нет никому дела, хотя бы потому, что она обычный человек. И она может спокойно возвращаться домой в мятых джинсах и толстовке, сунув руки в карманы, как совершенно обычная жительница Нью-Йорка. У которой есть квартира, в которую хотя бы иногда нужно возвращаться. Смахивать с кухонной стойки слой пыли, выпивать стакан молока или чего-то подобного на ночь, и залегать в постель, чтобы провалиться в по-настоящему крепкий, мертвый сон, когда отрубаешься мгновенно и просыпаешься в той же позе, в которой уснул.
Пятнадцать минут прогулки сделают сон еще крепче, а, может, немного здоровее. Последнее время Хилл даже во сне не прощалась с тревогой, словно мозг самовольно перевел себя в другой режим, в котором полноценная отключка и расслабление невозможны и вообще противопоказаны. Район, в котором жила Хилл, был очень тихий, этим-то он ей и нравился. Ее привлекла подсвеченная витрина автомата с прессой, надо было отвернуться вовремя, но было поздно. Таблоиды трепали чужие имена почем зря, кажется, опять попало Старку. Мария выудила из кармана пятьдесят центов и сунула в автомат. Наклонилась, чтобы достать выпавшую газету, и обмерла.
Где-то за спиной, там, где она оставила копов и свою подбитую тачку, раздался сперва звук падения чего-то очень тяжелого, а потом пронзительный, громкий вопль. Изданный человеком, но не совсем человеческий. В нем было слишком много агонии. Перед глазами Хилл пронеслись все те картины... видения? Хищный блеск алых глаз той самой твари, от одного вида которой ей становилось не по себе. Мария укрылась за кабиной и выглянула из нее - аккуратно, но все же быстро.
Ее зрачки расширились от страха. От лица мигом отхлынула кровь. Тварь была там, на дороге! Уродливая туша ковырялась в полицейской машине, а потом подняла массивную голову, повернулась. Мария могла поклясться, оно смотрело точно на нее.
Хилл не сразу осознала, насколько ей страшно. Она знала, насколько опасным может быть это чудо генетики. И насколько быстрым. Но она знала, что делать. Точнее, к кому обращаться. Быстрее всего ее может найти и вытащить отсюда только один человек. Который реже всех берет трубку.
Она набрала номер, на удачу, времени размышлять и сомневаться не было. Возможно, времени у нее вообще всего лишь на один звонок.
- Старк? Дело жизни и смерти. Забери меня с улицы, срочно. Вылетай прямо сейчас, слышишь?[AVA]http://forumstatic.ru/files/0015/a8/18/98176.png[/AVA][NIC]Maria Hill[/NIC]

Все то время, когда Мария ожидала какого-либо ответа, она считала секунды, одну за одной, удары сердца, вот так истекает время. Дозвон до Старка был тем еще аттракционом, по большому счету, шансы у Хилл были так себе. Старку не нужен был повод для того, чтобы не взять трубку, тем более когда звонят не по мобильному, а не по специальному каналу ЩИТ. И вдруг - совершенно неожиданно, не иначе удача решила развернуться к невезучей последнее время Марии передом и даже одарить улыбкой. Насмешливый тон Старка даже не был воспринят, как обычно, как неуместная дерзость, черт возьми, Хилл была рада слышать его очередную идиотскую шутку, а в особенности - понимать, что действительно, вот-вот, он уже вылетает.
Технологии, хозяином и автором которых был Старк, позволяли передвигаться по городу с потрясающей скоростью, более того, совершать поиск по тому же мобильному, да хоть по камерам слежения - только моргнуть успеешь, а тебя уже отследили. Проблема была в другом, отследить-то да, Тони наверняка ее уже успел. Но на то, чтобы подобрать, уйдет какие-то пару минут.
Мария выглянула из-за кабинки, за которой спряталась от преследователя, что-то подсказывало ей, что это бессмысленно, и натренированная тварь скорее найдет ее по запаху. Выглянула и внутренне содрогнулась, ощущение, что оно искало именно ее, хотело ее крови. Огромная тварь, эта груда подвижных, перекатывающихся под кожей гипертрофированных мышц, уже выпотрошило полицейское авто, а теперь замерло. Вытянутая в челюсти голова была развернута в ее сторону, в мягком лунном свете Мария могла видеть грубые, будто вытесанные из камня (кости?) очертания морды, она была мало похожа на песью, змеиную, какую-либо еще, нет, обтянутый кожей огромный череп хищника, не принадлежавшего их миру. Параллельная вселенная, а, может, просто земля в дочеловеческий период - возможно, чудовище было оттуда, оно не вписывалось в земную фауну, Мария не могла представить себе хищника, с которым это могло бы побороться за место в пищевой цепочке.
Как они его вывели?.. Из чьего ДНК?.. Чем облучали?..
"Он хуже Рагнарёка!.."
Тварь шевельнулась , двинулась в ее сторону, Мария поняла, что надо драпать. Она выцепила взглядом канализационный люк, да, можно было попробовать нырнуть в безусловно слишком узкий для хищника проем и скрыться в подземке, бесконечная череда каналов, коридоров, переходов... Тяжело выследить ее будет, наверное, Старку - под землей связь плохо ловит и камер слежения не в пример меньше, а вот ублюдочная тварь по запаху найдет на раз-два. Может, еще и асфальт взроет, и тогда узкие переходы окажутся для Хилл ловушкой. Нет, сбегать надо по-другому.
Мария развернулась и побежала, сворачивая в первую же узкую подворотню, темную - хоть глаз выколи, из тех, по которым даже в самых безопасных частях города по ночам советуют не шляться. Под ногами хлюпало водой - очевидно, лужи; она слышала за спиною шум, тварь была ловкой, очень проворной, но слишком увесистой, чтобы передвигаться бесшумно. О скорости, до которой хищник мог разогнаться, можно было судить по тяжелым звукам приземления на асфальт, не слишком частым, боже, Мария не хотела видеть, как эта тварь преодолевает десятки метров прыжками, в ней же чуть ли не полтонны, наверняка на асфальте остались рытвины.
Она порадовалась тому, что свернула именно сюда, когда белесая туша врезалась в проем меж домами, протяжно взвыв от досады. Хилл оглянулась, когда перемахивала через невысокий забор, и с сожалением обнаружила, что хищник продолжает продвигаться вперед, взрывая костяными наростами на плечах кирпичные стены. Она зажмурилась от резко ударившего в глаза света, прикрыла глаза ладонью: встревоженные шумом, люди начали просыпаться, кто-то выглядывал из окна, кто-то включал свет, кто-то, кажется, пытался вызвать полицию. Тварь тем временем упрямо продиралась меж домами, оставляя за собой вмятины, дыры в стенах, разбивая стекла, кажется, оно даже не замечало этих препятствий. Людей надо было предупредить, приказать отойти от окон, не смотреть, сейчас опасно показываться, особенно когда голодное чудовище так жаждет крови. Мария спрыгнула с забора и побежала по закоулкам дальше. Кажется, так быстро она не бегала даже в возрасте подростка сдавая нормативы.
Улочка, как назло, расширилась. Мария оглянулась, тяжело дыша, и громко, от души, выругалась. На тротуар буквально вывалилось чудовище, припав на все четыре лапы, оставив за собой на стене дома впечатляющего размера выемку. Между ними было не больше сотни метров. Старка видно не было. Мария осмотрелась и вдруг поняла, что делать.
Они оба были на низком старте, сорвались с места тоже одновременно, двигаясь в одну сторону. Хилл бежала к двери жилого дома, это была высотка, больше шестнадцати этажей, кажется, двадцать пять. Марию совершенно не волновало, что в таком доме может жить до тысячи человек, что сейчас она делает всех их потенциальными жертвами мутировавшей агрессивной твари. Тяжелые прыжки раздавались все ближе, Марии казалось, еще немного, и следующий раз оно приземлится уже на ее плечи, и тогда она не поднимется.
Хилл не заметила, как оказалась за дверью, наверное, она не верила, что у нее получится. Она прижалась спиной к  плотному, приятно холодному пласту металла, только заметив, как у нее горят легкие. Она хватнула ртом воздух,  которого так не хватало, и... отлетела вперед, упав навзничь.
Ее отшвырнуло от двери, как ударной волной. Кое-как поднимаясь на ноги, она заметила вмятину, которую оставила после себя на двери тварь. И не стала смотреть, как металл вминается внутрь уже под вторым ударом. Мария побежала к коридору, ни слова не обронив оторопевшей консьержке, и стала жать на кнопку лифта. Ее сердце перестало биться с бешеной скоростью, только когда она оказалась внутри обшитого сталью со всех сторон грузового лифта.
Да. Это и был ее план - спрятаться глубоко в нутре бетонно-кирпичной башни, тут слишком узкие коридоры, слишком много перегородок, чтобы ее нашли до того, как придет Старк.
Она нажала на кнопку с номером "двадцать пять". Лифт тронулся, кажется, можно было перевести дыхание. Один, два, три, четыре, пять... Лифт быстро поднимался по шахте вверх. Мария прислушалась. Тех звуков, с которыми хищник продирался внутрь, больше не было, стены не содрогались, малейших вибраций - нет. Неужели отстал?.. Она проверила мобильник - на месте, по-прежнему в кармане, табельный "глок" был тоже при ней, с полным магазином. Бесполезная, скорее всего, против твари штука, но все же. Лифт почти доехал до конца. Дверцы плавно разъехались в стороны, Мария выглянула из лифта, и вышла в коридор. Было тихо. Шагала она тоже очень осторожно, где-то здесь дверца на крышу, там-то ее и сможет подобрать Старк. На какое-то мгновение ее охватило приятное чувство, что она в этот раз оказалась умнее, обхитрила тварь.
Хилл взбежала по металлическим ступенькам вверх. Щелкнула замком на ручке дверцы, оказавшись на крыше. Ночной ветерок приятно обдувал прохладой, успокаивал. Мария, кажется, даже увидела приближающийся силуэт Железного человека, этот воздушный болид она научилась узнавать, отличать. Она сделала несколько шагов навстречу ему, и обмерла. За спиной раздался хрип. Чье-то дыхание, тяжелое, звериное, хищное. Голодное.
Мария развернулась на месте, вскидывая руку с крепко зажатым в ней пистолетом. Она прицелилась почти мгновенно и выстрелила, отправляя один за одним девятимиллиметровые куски металла напротив и немного вверх - прямо в стремительно приближающуюся к ней, широко распахнутую, оскаленную зубами пасть. Жать на спусковой крючок - это было последнее, что Мария делала своей правой рукой. Последнее перед тем, пасть захлопнулась, а сама Хилл взвыла - от острой, парализующей все тело боли.[AVA]http://forumstatic.ru/files/0015/a8/18/98176.png[/AVA][NIC]Maria Hill[/NIC]

Сейчас, именно в этот момент, Марии больше, чем когда бы то ни было, не хватало суперспособностей. Сверхсилы, прочной шкуры, бронированного костюма, умения казаться невидимой, или, например, летать. Чего-нибудь, чтобы иметь возможность дать отпор или сбежать существу, которое было тяжелее ее раз эдак в десять, и у которого зубы были длиною приблизительно в ее предплечье. Но суперспособностей у директора Хилл нет, а потому мир вокруг перестает существовать, от начала и до конца заполняясь ослепительной болью.
Хилл даже не удается ее локализовать, она видит, глазами видит - рука захвачена чуть ниже плечевого сустава, и перестает чувствовать руку. Вдруг отчетливо становится ясно, что она не разрядила в тварь всю обойму и теперь уже не получится это сделать, потому что она не может жать на спусковой крючок. Нечем. Где-то был слышен хруст, кость треснула в крепких челюстях, как сухая ветка под ногами в лесу, этот звук потонул в вопле, который Мария даже не сразу признала, как свой. Пасть хищника была так быстро, с многочисленными зубами, с горячим, смрадным дыханием, с поблескивающими в темноте ночи рубинами глаз - а потом вдруг ее не стало, Хилл заметила какую-то вспышку, кажется, это опоздавший Старк. Или нет?.. Она осела на землю, медленно, как легкая тряпичная кукла, боль все еще сковывала все ее тело, пульсируя где-то у плеча, Хилл машинально, сухо отмечала, что стала легче, пальцев не чувствует, руки в принципе не наблюдается, она не болтается вдоль тела безвольной плетью, ее просто нет. А это значит, что директор Хилл срывает сегодня ночью джекпот и получает уникальный шанс по-глупому скончаться от кровопотери.
Сквозь подступающую дурноту, вместе со слабостью, Мария замечает, что Старк выглядит испуганным. Не картинно, не делает вид, нет, он действительно не рад произошедшему с ней, и это удивляет директора едва ли не больше, чем то, что сегодня ей оттяпали руку. Вот так, целиком, вместе с табельным глоком. Правую.
Она замечает, что ее тело совершенно не слушается, ноги, рука висят вдоль туловища, и кровь хлещет, конечно, никакого теплосбережения.
- Холодно, - шелестом срывается с губ, когда они поднимаются в воздух, это последнее, что она делает, прежде чем отключиться.

...Она пришла себя еще в операционной. Отказалась от общего наркоза, да так, что спорить с ней не осмелились. Не отказалась от обезболивающего, ей вкололи его лошадиную дозу и оно еще не отошло. Медики ЩИТа обрабатывали такие раны не каждый день, конечно, но довольно часто. Ничего сложного в них не было, руку, если бы она сохранилась, пришивать было бы много, много дольше.
Прошло несколько часов. Все было сделано лучшим образом. Мария полулежала на койке, белоснежное постельное белье, рядом капельница, вокруг понаставлены приборы, отслеживающие ее состояние. Подсвеченные зеленью диаграммы на черных мониторах на удивление стабильны. Хилл знает, стоит одной из них мигнуть, к ней прибежит медсестра, хотя скорее всего две, и хирург. Над ней тряслись, по-прежнему опасались, сторонились, но тряслись. Мария запомнила бледное лицо хирурга, его сжатые в тонкую линию губы, когда она говорила с ним, как он переглядывался с коллегами, и с этим холеным хлыщем, секретарем министра, которого прислали, чтобы выразить соболезнования и проследить, чтобы все было сделано лучшим образом.
Она читала на его молодом, испуганном лице волнение, ей так врезалось в память, врезалось и подумалось, что и правда, негоже в начале скачек терять неплохую лошадь.
Хилл смотрела прямо перед собой, неподвижно, в одну точку. Наверное, она отходила от шока, очень медленно и не слишком успешно. Ей перелили кровь, накачали стимуляторами, наверное, заторможенность - это была побочка, тем не менее, странно, она не могла заставить себя уснуть. Стремительный ритм жизни не позволял расслабиться ни на минуту, и теперь, когда нужно было просто отпустить вожжи, у Марии не получалось. Голова гудела от медикаментов и от вопросов, ответов на которые не было. Сошлют ли ее на больничный? Ее передергивало от мысли об одиночестве, наедине с новообретенной ущербностью. Еще - ей сразу сообщили, что современные технологии позволяют ей фактически вырастить новую конечность, вот только на это уйдет минимум несколько недель, а то и месяцев. Все это время придется провести в лабораториях и, по факту, отойти от дел. Возможно, потом, позже, она скажет себе спасибо, если согласится...
Мария не соглашалась, хотя и понимала, что решение нужно принять, и чем быстрее, тем лучше. Ее сознание, под завязку накачанное актом о регистрации и связанными с ним сводками новостей, теперь будто треснуло пополам. Личное, больное, кровящее сквозь перевязку, стремительно вытесняло остальное, что там было у Марии, долг, работа. Вытесняло с боем.
Хилл даже не понимала, сколько времени уйдет на то, чтобы приспособиться. Наверное потому, что даже не могла представить пока что в полной мере, к чему придется приспосабливаться. Осложнение ей казалось громадной черной воронкой, и засасывало в себя все, в том числе ее, медленно закручивая в спираль. Гипнотически. И она смотрела в эту воронку, прямо перед собой, смотрела и тонула в ней. Игнорировала агентов, которые заходили к ней, кажется, заходил кто-то важный, перед кем она обычно вытягивалась по струнке, она не помнила точно, это было не важно.
Мария Хилл отчаянно, с поразительным упорством отказывалась видеть в этой необратимо ущербной женщине себя.
Впервые в жизни она в полной мере ощутила, что такое - этап отрицания.[AVA]http://forumstatic.ru/files/0015/a8/18/98176.png[/AVA][NIC]Maria Hill[/NIC]

Это было похоже на затяжное, непрерывное падение в темноте, куда-то в пропасть или колодец, Мария все осознавала глубину произошедших с ней изменений и никак не чувствовала под ногами хоть какое-то дно, твердую почву, совершенно. Будущее смазалось, подернулось дымкой, стало совершенно туманным, неясным, невразумительным. Очевидно, ей придется покинуть пост директора, восстановление будет длительным, болезненным, боже. Она станет совершенно бесполезной, впору начать презирать себя прямо сейчас. Немедленно. Но апатия все еще не проходила, эмоции, кажется, атрофировались, мысли всплывали в голове, одна мрачнее другой, исчезали-лопались, как пузырьки воздуха. Без следа. Без толку. Мария по-прежнему смотрела прямо перед собой. Она падала, ниже и ниже.
Она не шевельнулась, когда в палату - отчего на языке вместо палаты крутится камера? - вошел Старк. Старк тоже теперь был не важен, что-то всплывало в памяти, какие-то обрывки, его взволнованное лицо, голос, полет. Отголосок удивления, он, кажется, был не рад произошедшему, почему? Тони что-то говорил, он выглядел действительно обеспокоенным, небезразличным. Это выбивалось, не складывалось, Мария чуть склонила голову, не без труда сфокусировав на нем взгляд, глаза, холодные, уставшие, с залегшими под ними тенями, потом - губы, которые все шевелились и шевелились, ах да, Старк говорил. Мария, кажется, не слышала его слова, они доносились до нее, фиксировались сознанием слишком медленно, но она внимательно смотрела на рот, а умение читать по губам никуда не делось и сработало на автомате.
"Бледновато", "реабилитация", "бионика", "ты". Слова раздавались в ее голове, тихим, вкрадчивым голосом, складывались в логическую цепочку сами собой. Мария вздрогнула. Ее лицо ожило, самую малость, чуть шевельнулись пересохшие губы, кажется, она хотела что-то сказать, но голос подводил.
Старковское "ты" обожгло, она не ждала этого, не сейчас, не здесь, не в этом состоянии, когда Хилл совершенно не в состоянии выстраивать барьеры, отчитывать, она не в состоянии даже выставить его из своей палаты-камеры. Дело не в том, что даже говорить тяжело, нет, она не хочет. Ей по-прежнему безразлично. Мария вздохнула, пряча взгляд, она бесконечно устала, все те усилия, которые она прилагала для того, чтобы держаться "в седле", сейчас все это не по зубам. Прямо на глазах у Старка. А самое страшное в этом было, что ей даже не было стыдно - ни перед собой, ни перед ним. Ты - ладно, ты. Свой - хорошо, значит, свой. Своих у Марии было фатально мало, невелика радость, скорее наоборот, но ведь и Тони - мастер влипать в неприятности.
Она обдумывала предложение недолго. Проглотила рвущееся из горла, настороженное - "а чем я должна буду за это заплатить?". Как минимум потому, что платить ей этому человеку нечем, а Мария знала, что Старк не из тех, кто будет требовать у нее чего-то, что превысит ее полномочия. У него всегда есть свои методы для решения таких проблем. Да и для решения ее проблем - тоже... Мария ощущала, как под ногами что-то нащупывается, что-то вроде почвы. Протез, с которым можно начать работать, адаптироваться уже сейчас - это соломинка, за которую ей захотелось ухватиться.
Хилл облизнула губы, сглотнула, кажется, все действительно не настолько плохо, как показалось ей вначале, и выход есть. Глаза жгло, хоть они и оставались сухими, но ощутимо жгло - наверное, это была благодарность. Мария понемногу, медленно брала себя в руки. Чтобы выкопаться из ямы, в которую она угодила, надо копать.
Она ответила Старку прямым взглядом. В нем читалась осторожность, но не такая, как раньше. Какой-то из барьеров, который между ними стоял, действительно рухнул, нет, не тогда, когда она подумала о нем первом, когда нуждалась в помощи, а вот теперь, когда он взял на себя наглость влезть в ее реабилитацию. И так чертовски удачно влезть!.. Забинтованное плечо заныло сильней, даже сквозь действие обезболивающих.
- Я готова начать хоть сейчас. Сколько времени тебе понадобится?
Она достаточно восстановила самоконтроль, чтобы вытравить надежду из звучавшего тихим шелестом голоса. Но не из взгляда.[AVA]http://forumstatic.ru/files/0015/a8/18/98176.png[/AVA][NIC]Maria Hill[/NIC]