Позже Бартон думал о том, что должен был догадаться, что все не так просто, но у него всегда отрубало мозги каждый раз, когда дело касалось детей. Не то что бы все остальное время его мозги работали как надо. Но все-таки дети - цветы жизни, наше будущее, такие дела. Нельзя просто так игнорировать анонимную информацию о предполагаемом убийце несчастных детишек, даже если сведения о нахождении душегуба ведут Бартона прямиком в очередной заброшенный подвал на окраинах Нью-Йорка. Серьезно, иногда Клинту казалось, что весь этот город состоит из заброшенных подвалов, в котором проворачивают свои темные дела, темные личности. Интересно, они не мешают друг другу? Может быть записываются заранее для того, что бы арендовать заброшенный подвалов?
Бартон был параноиком. Его разыскивало государство, и он надел на себя форму другого самого разыскиваемого человека в Америке. Так что ему нужно было быть в три раза осторожнее, чем обычно, но как и замечалось раньше, когда дело касалось детей, вся осторожность летела к чертям.
Он все еще был Капитаном Америка и все еще чувствовал себя не лучше, чем наряженный в розовый бант ротвейлер. Костюм все еще сидел не так как надо. Где-то внутри его грызли сомнения, он был почти уверен, что все уже знают о его маленькой тайне, но просто молчат. Из вежливости, наверное. Не хотят расстраивать несчастного полоумного или типа того.  Возможно, так и есть. Не могут же люди быть такими слепыми?
Но опыт Бартон, говорил, что еще как могут. Люди, в большинстве своем, ужасно близорукие и к этому Клинт давно привык. Бело-Сине-Красная полосатая форма хорошо пускала пыль в глаза. Никто не замечал подмены. Бартон скакал со щитом, так же как и Стив Роджерс скачет со щитом. Бартон ходил, как Капитан и говорил, как Капитан. Иногда ему казалось ,что он даже ходит по маленькому как Капитан, хотя он не разу не видел, как это делает Стив.
А еще опыт говорил Бартону, что рано или поздно обманы раскрываются. Когда-нибудь ему придется снять маску, выйти из тени и наконец объявить о себе. Уже много времени прошло, а кажется мир еще не в курсе, что их любимый Мститель, весельчак и остряк Клинт Бартон живет и здравствует. Хотя что там мир, иногда он и сам не мог поверить, что все еще жив, и все еще заменяет Капитана. После бойни на химзаводе, нужно было уйти сразу. Не справился - дай поиграться другим. Но нет же, Клинт отчаянно цеплялся за доверие данное ему, Стивом Роджерсом, возможно лучшем человеком в мире (и кто бы знал, как это бесит Бартона). У него получится, твердил сам себе Клинт и тем самым обманывал сам себя. 
Заброшенный подвал, такой же как и тысячи заброшенных подвалов, которых он видел до этого дня. На окраине Бруклина, промерзший насквозь. Здесь пахло сыростью и гнилой картошкой. Видно было было только на два шага вперед. Бартон видел на три. Правда это ему мало помогало.
Клинт зажег тусклый фонарик, и осветил им все углы. Никого не было видно, только пирамиды старых пустых коробок были ему компанией. Никаких следов душегуба и убийцы детей.
Бартон огорченно вздохнул, он почти надеялся, что хоть на этот раз его благородный порыв не выйдет ему боком. Но, нет, он все-таки живет в реальном мире.
- Ладно, я понял, это ловушка - сказал он в пустоту, - может уже перейдем к действиям?
Бартон перехватил поудобнее щит и подумал, что Стив бы так никогда не сказал. Но он всегда так думал, когда раскрывал рот, наряжаясь в этот костюм. Каждый раз срабатывало. Да и потом, через секунду, это будет уже не важно.

Возможно он хорошо стукнулся головой, но Клинт не помнил как оказался на бетонном полу. Затылок уже неприятно саднило, практически чувствовалось как растет шишка. Кажется, там была тень. Темнота, неподвластная тусклому свету его карманного фонарика, окутала его ноги, как вода, и вот он уже на полу. Кажется, Клинт отключился на пару секунд. Он открыл глаза и понял, что лежит в самом сердце пожара. Ему понадобилось целых полсекунды для того что бы понять - этот красный тусклый свет не огонь, а гладкие рыжие волосы, что водопадом спадали вниз с двух сторон от него. Бартон видел перед собой женщину. Смотрел прямо в ее зеленые глаза и бледное лицо. Она улыбалась оскалом львицы настигшей добычу и, Клинт почему то подумал, что вся его жизнь вела именно к этому моменту. Итог всего существования: лежать ничком в подвале, насквозь пропахшим гнилой картошкой, а над ним улыбается женщина с волосами цвета адского пламени.
Клинт точно знал, что через несколько секунд умрет, сгорит дотла в этом огне и даже почти не боялся. Всего лишь оцепенел от ужаса, но это не считается. Поэтому он не возражал, когда щит улетел в сторону. Не его вещь, Капитана, но Бартон даже не попытался бороться за него. Он не двигался, когда острые коготки легко коснулись его шеи, что бы добраться застежки шлема. И когда последние маски были сброшены, Бартон тоже не двигался. Если он еще не мертв, то умрет через пару секунд. Кого волнуют эти глупые тайны личности?
Клинт был в самом сердце пожара, посреди темноты, скованный по рукам и ногам, без возможности пошевелиться, не то что бы убежать. Даже думать об это не стоит. А женщина из тьмы и огня горячо шептала ему на ухо, что не опасна. Бартон чувствовал ее запах - пепел и розы. И гнилой картофель заброшенного подвала. Лучший запах во всей вселенной.
Потом она практически вцепилась острыми зубками в его губы. Бартон почувствовал себя олененком в силках. Беспомощно дернулся в ее оковах и увяз еще больше. Ничего не оставалось. Он доверчиво открылся, отвечая на поцелуй. Нет, не поцелуй.Клеймо собственника.
Его как будто прожгло насквозь, а потом проморозило до самого кончиков пальцев. Возможно, это было просто его воображение, предсмертные фантазии умирающего мозга, но лучшего поцелуя в тот момент он не мог вспомнить.
- Господи, - прошептал Клинт, когда она разорвала поцелуй.
Попытался вырваться, но ничего не вышло.
- Господи, - повторил он, жалко выгибаясь в ее оковах, что бы хоть вскользь коснутья губами горячей кожи, что пахла пеплом и розами.
Он почти горел в адском пламени. И замерзал в адском холоде. Бартона бросало в крайности. Он хотел трусливо убежать на край света и хотел остаться здесь навечно.
Клинт хотел ее. Прямо здесь, в подвале на полу. Кто она? Что ей от него нужно? Что это за западня такая? Все вопросы отпали как несущественные.
Все, что Бартон хотел, это взять ее прямо здесь. В конце концов, женщины сверху всегда были его любимой позой.

Голова кружилась, как на адской карусели. Может быть, это было последствием возможного сотрясения мозга, но это вряд ли. У Бартона раньше были сотрясения – не приятная штука, все время тошнит, а сейчас же просто голова кружится. И этот запах – розы и пепел, сводил с ума лучше всех наркотиков в мире.
Тьма и огонь, что олицетворяла собой эта женщина, освободили его из оков только на малую секунду, что бы подобрать уже забытый щит капитана. Этого хватило Клинту сполна. Он порывисто сел и, сам не понимая, что делает схватил ее за запястье и ткнулся носом в ее ключицу. Бартон сошел с ума, он ни на секунду не хотел от нее отрываться. Если она была наркотиком, то Клинт уже хорошенько на нее подсел.
Потом их понесло куда-то.  Их обоих что-то подхватило, как морская волна легкую щепку, и унесло в глубины. Полсекунды и Бартон снова лежит на спине, почти утопая в густом ворсе мягкого серебристого ковра. Голова закружилось еще сильнее. Клинт даже не пытался оглядеться вокруг и шевелить головой, и без этого было сложно поймать фокус.
Сменились запахи, сменились ощущения. Бартон видел самого себя в отражении ее глаз. Выглядел он так себе, надо сказать. Изумленный, ошарашенный, влюбленный по уши и готовый на все ради этой любви.
Бартону не впервой путать любовь с похотью. Да и думать трезво сильно мешала женщина над ним, что была сделана из самой тьмы. Все равно он сейчас умрет. Клинт почти физически ощущал рок нависший над ним, как Дамоклов меч, надо успеть пока судьба не обвалилась на голову.
Она тоже спешила, может быть, ей вечности было мало. Ее одежда растворилась сама собой, как будто ветер сдул туман, оставив только пустое поле. Ее тело – белоснежное, гладкое, сокровенная мечта всех мужчин и многих женщин от тринадцати лет.
Как ни странно, это немного отрезвило Бартона. Как будто его измученный мозг решил, что хватит наслаждаться бездельем и включился на полную мощность. Клинт вдруг понял, что почти обнажен, что он скорее всего в какой -то незнакомой квартире. Оглянуться по сторонам он все еще не мог из-за головокружения.
Но, даже придя в полное сознание, Бартон не собирался останавливаться. Черт возьми, ни за что! Неважно куда он попал, плевать, что будет после, в конце концов, откуда ему знать, что будет после? Он возьмет все, что ему предлагают, и отдаст все, что у него хотят забрать и даже больше.
Они снова целовались, будто хотели слиться в одно целое. Он чувствовал крепкую ее хватку, как будто он был ее собственностью. Ему было плевать. Пусть берет, все что хочет, а он возьмет свое.
Клинт сначала с опасением, коснулся ее волос. Боялся обжечься, но тот огонь не жег, и он запустил  ладони в ее густые волосы, провел пальцами по всей длине, не разрывая поцелуя. Он огладил ее шею, ее упругую грудь, плоский живот. Ее тело холодное, как камень, но когда Бартон, сам поражаясь своей храбрости, добрался до внутренней стороны ее бедер, он почувствовал тепло, как будто огонь, который разжигается в каменной печи.
Желание захлестнуло его обжигающей волной, как будто до этого ему было мало. Бартон разорвал поцелуй, не только для того, что бы глотнуть воздуха, но и для того, что бы избавится от своих форменных брюк, черт бы их подрал. Его одежда не исчезала как по волшебству, пришлось немного повозиться.
Бартон из-за всех сил старался удержать себя в здравом уме, совсем не хотелось проживать лучшие и последние минуты своей жизни ослепленным похотью. Так сложно было сопротивляться, но было одно дело, о котором он не забывает даже когда его разрывает от желания.
Согласие. Клинт был в постели у женщин, которые способны были сломать его шею одним легким движением запястья, так что к вопросам согласия он относился очень серьезно. Но сейчас он не мог вымолвить и слова. Он просто смотрел на нее вопросительно, надеясь, что она прочитает в его глазах безмолвный вопрос: «Да? Можно? Могу ли я?».
Это было даже немного смешно, ведь о своем собственном согласии он так и не задумался. Очарованный, он готов был отдать ей все, если она позволит. Эта женщина, что сделана из тьмы и огня, из-за нее он забыл обо всем.