От предложения выпить в два голоса Кимура только поморщилась, нервно вытряхивая из помятой пачки сигарету, подрагивающие пальцы хотелось откусить до самых запястий, потому что дрожь – это слабость, признак беспомощности, очередное свидетельство того, что любой ублюдок может бросить тебя в воду, чтобы ты развенулась, неловко шевеля иголками, и было сподручнее тыкать острой палкой в беззащитное брюхо. Надо было сразу понять, что все эти полудружеские подколки, небрежное панибратство, ловко балансирующее на грани фамильярности – не более, чем одна талантливая, вселенских масштабов наебка как раз для таких, как она. Кимура считала Старка неплохим, в общем-то, парнем, эдаким гениальным распиздяем, перетащившим детскую страсть к крутым штучкам и дорогим игрушкам во взрослую жизнь, а оказалось, что он тот еще мерзавец и сукин сын, который ни перед чем не остановится, лишь бы достичь своей цели. Не то, чтобы ей было в новинку сталкиваться с такими людьми, но откуда-то изнутри грызло осевшее горечью на корне языка ощущение преданного доверия, что само по себе было смешно и немного жалко. Какая ирония – оказывается, каких-то пару часов назад Кимура доверяла Старку, хотя была свято уверена, что доверять кому бы то ни было все равно, что прижать к виску дуло гранатомета и нажать на курок.
Прикурить с первого раза не получилось, пальцы выбивали затейливую чечетку, и их хотелось отгрызть по самые запястья за такое подлое предательство . Вообще Кимура нечасто курила, это была старая армейская привычка, которая оказалась живучей, чем имя – так они забивали неловкие паузы в разговорах о чьих-то женах, чьих-то детях, чьих-то семьях, коротали напряженные часы ожидания перед очередной перестрелкой.
Коулсон, в общем-то, тоже был полон сюрпризов. Офисная крыса на поверку оказалась Крысоловом с тихим и твердым голосом вместо зачарованной дудочки. Его бы отправить куда-нибудь в экзотический парк животных, дрессировать велоцирапторов - цены бы ему не было, вся стая крутилась бы под ногами и в рот заглядывала, подставляя лобастые головы под небрежную ласку. Впрочем, здешняя его должность не слишком-то отличалась от такой идиллической картины, разве что тут он сам рисковал подхватить сепсис и заражение крови, кормя агентов печеньками, у некоторых было достаточно яду, чтобы одной каплей смело можно было травить города и континенты. Вот Старка она бы точно не рискнула кормить печеньками – теперь не рискнула бы.
А от его предложения пересмотреть пленку Кимура и вовсе поперхнулась дымом.
- Не стоит, - слишком, слишком торопливо это прозвучало, даже не с предостережением, а почти с мольбой. От одной только мысли о том, что кто-то еще увидит это, женщину откровенно подташнивало, а Старк, чертов самоуверенный засранец, с насмешливой ленцой продолжал сдирать с нее панцирь прямо с мясом, небось еще и солонку с перечницей куда-то прихонырил, чтобы потом посыпать сверху и посмотреть, как она будет корчиться. – Вам не захочется это видеть, агент Коулсон. Я… расскажу, как все было.
«Черт с тобой, Старк, твоя взяла, ты победил, - ненависти во взгляде было маловато, надо было бы наскрести еще хотя бы с горстку, но как-то не получалось. – И ты мне за это еще поплатишься, больной ублюдок, я тебе каждую секунду припомню… как-нибудь, уж я-то найду способ. Хочешь услышать все от меня? Ну что ж, наслаждайся.»
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть дым.
- Тебя, я вижу, дико интересует, откуда я запомнила принципы действия этих ваших ахуенно секретных и неебически инопланетных технологий? Все очень просто – нас подставили. Боунс нас сдал, и этими достижениями иных цивилизаций расхреначили большую часть моего отряда, моих – слышишь, Старк? Моих! – людей. Вот взять хотя бы этот прибор – ты же знаешь, как он действует, верно? Если нажать на курок, то с противником случится то же, что и с сырым яйцом в микроволновке: один выстрел – минус один человек, плюс пара сотен кровавых ошметков. Очень хорошо деморализует неприятеля, рекомендую.
Джозеф Лэнгри, семь-семь-три-восемь-шесть-один. Вторая группа крови, резус-фактор отрицательный, вероисповедание – католик. Женат, двое детей.
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть яд.
- А это – ловушка, принцип действия до примитивности простой и при этом очень эффективный: реагирует на тепло, ловит ближайшую жертву в лазерную сетку и сжимает до тех пор, пока не нашинкует ровными такими кубиками. Запах, конечно, не Шанель номер пять, но такова несовершенная человеческая природа – даже в святом порядком дерьма, особенно если плотно поужинал накануне.
Като Такиока, два-семь-один-один-три-три. Первая группа крови, резус-фактор положительный, вероисповедание – синтоизм. Разведен, детей нет.
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть кислоту.
- А это – парализатор, тоже очень мощная штука, накрывает как минимум троих. Правда, есть один побочный эффект – если переборщить с мощностью, то жертвы умирают от удушья.
Кирк Донован, четыре-ноль-один-пять-два-шесть. Вторая группа крови, резус-фактор положительный, вероисповедание – атеизм. Не женат. Лукас МакГрегор, восемь-шесть-три-два-два-восемь. Третья группа крови, резус-фактор отрицательный, вероисповедание – протестант. Не женат.
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть серу.
- И самое сладкое – темпоральный газ, скорее психотроп, чем оружие, но в боевых условиях ему цены нет, если нужно быстро и эффективно обезвредить противника. Замедляет восприятие настолько, что ты даже не успеваешь понять, что тебя наебали, а следующее, что ты помнишь – песок на полу, стены из песчаника и дикий сушняк, как после лучшей в твоей жизни попойки. И рядом, как водится, такие же, как и ты, дружки закадычные, стало быть.
Николас О'Лири, пять-три-девять-ноль-шесть-пять. Четвертая группа крови, резус-фактор отрицательный, вероисповедание – католик. Разведен, двое детей, один внук. Канги Рэдривер, один-девять-четыре-семь-пять-ноль. Третья группа крови, резус-фактор отрицательный, вероисповедание – шаманизм. Не женат.
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть боль.
- Последних двоих застрелили на камеру, для пущего эффекта. Тогда было еще не до меня, я была нужна как последний рычаг давления. Ник… он считал, что свое уже отжил, просил не сопротивляться – мол, так будет лучше, легче. Он уже тогда чуял, чем пахнет, но сказать напрямую... Девчушкой называл, хрен старый, никакого уважения к командиру. На первых порах хорошо держался, потом кричал – долго, здоровья-то было много, такие и до стольника проживают. Канги мне все уши затыкал, песенки св-вои индейские пел, шаман херов… С ним, кстати, пришлось повозиться, но толку не было – видать, кровь предков. Только тогда орать начал, когда за меня принялись, все порывался что-то сказать, вроде как последнее дело, незавершенное.
Да знала она, знала прекрасно, что он ей хотел сказать – и сказал, когда думал, что спит, только Кимура не спала. Жаль, что пришлось услышать так, может, и сложилось бы что-то, если бы ее в декрет отправили с парой краснозадых в животе, а его – куда потише, чтобы «эта бешеная сука со свету не сжила», жили бы вместе сейчас в домике за белым штакетником. А может, разругались бы врдызг и разнесли этот самый домик после парочки взаимных измен. Сейчас-то уже поздновато гадать.
«…Так глупо… Я ведь сразу глаз на тебя положил, все кругами ходил, думал – как к тебе подступиться… А ты меня с первого дня на ринге уделала, а потом еще и усмехнулась этой твоей ехидной усмешечкой, а я лежу, как дебил, и думаю – ну уделала, ну ладно, только посмейся еще пару минут. Ты же знаешь, что это конец, верно, Эспе? Спишь – и знаешь, нас не вытянут, ни одна страна не станет жертвовать своими ебучими секретными разработками, но… Блядь, блядь, блядь! Какого хуя?! Ни одна из этих чертовых хреновин не стоит твоей жизни!..»
Это был первый и последний раз, когда она слышала, как Канги плачет – скупо, зло, отчаянно. Безнадежно.
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть жизнь.
- Боунс приходил проведать, апельсины приносил и всякую хрень, его Люси драным веником гоняла за шоколадки, вредно мне было еще такое есть, первые две недели и так через трубочку кормили. Да и достал он меня со своей фальшивой заботой. Как-то раз даже притворилась, что сплю, он долго стоял над душой – и вот тогда-то у него телефон и зазвонил.
«Я дал вам все, что было нужно. Нет. Нет. Я предупреждал! Я сразу вам сказал – так не получится, наше правительство сделок с террористами не заключает! Нужно действовать аккуратнее, тем более теперь, когда вы упустили эту девку… Что? Перегрызла горло?! А кто вас просил ее на спину переворачивать, ебли бы раком, как и раньше! Нет, объект перевезли, какая-то секретная служба, уровни доступа и все такое. Да. Да, но только чтобы… Хотя нет. С ней я сам разберусь. Все, отбой. Вечно за этими зелеными убирать приходится…»
Вдохнуть дым. Задержать в легких. Выдохнуть дым.
Вот так незамысловато заканчиваются некоторые истории.
- А дальше… а что дальше? Мне пришлось решать, и я решила, что моя жизнь мне как-то дороже. Потом, после трибунала, все это как-то замяли, меня отправили обратно, в Нью-Йорк, приписали к какому-то суперуспешному психоаналитику и поставили крестик на деле. Знаете,такой красивый штампик в личном деле «Списана по состоянию здоровья», очень дипломатично. Боунс… До него я так и не добралась, он теперь важная шишка в Пентагоне, на кривой козе не объедешь. Да и как-то похер стало, гнида он, конечно, но гнида тупая, вряд ли знает, кто его на самом деле нанял. С исполнителями я… побеседовала по душам, - Кимура кровожадно усмехнулась, не оставляя сомнений в том, что общение было очень долгим и крайне плодотворным. А что до боли, то тут уж никак не обойтись, истина рождается в муках.
- И что теперь, агент Коулсон? Каков Ваш вердикт? Если честно – на Вашем месте я бы списала… по состоянию здоровья, например, - на Старка она подчеркнуто не смотрела. – И да, если Ваше предложение еще в силе – мне бы не помешало немного… расслабиться.
Отредактировано Kimura (2015-08-11 07:49:40)
