Последняя стычка далась им всем нелегко. Сложнее всего было тем, кто ежедневно писал рапорты и отчитывался. Тем, кому этого не нужно было делать, было чуточку проще – всего лишь необходимость каким-то образом избежать тюрьмы и снова сбежать в свое подполье. Мелочь.
Романова смотрела на худеющую с каждым днем Хилл и раздумывала о том, что она может сделать. Кому угодно было ясно, что ситуация с Регистрацией выходит из-под контроля. ЩИТ не справляется, агенты не справляются, не справляется кто угодно кроме тех, кто сидит сверху и диктует свою волю. Им-то в этом дерьме ручки не марать…
Наталья сама чувствовала себя паршиво, несмотря на все сыворотки и биотехнологии. Её укачали эти бесконечные стычки, уловки, протесты. Шапито, всё это продолжало напоминать блядское шапито.
Она уже час сидела в запертой лаборатории и безотрывно смотрела на маленькую черную ампулу без подписи. Именно её Наташа втайне от Старка выкрала из лаборатории в барнаульских горах перед тем, как взорвать там всё.
При воспоминании о монголозомби её передернуло. Если бы не таинственный маячок, который включил до сих пор неизвестный ей доброжелатель, кто бы знает, до чего дошли бы опыты в этой лаборатории. Кто и зачем работал с этим, и, что было намного интересней, кто это заказал и оплачивал дорогостоящее оборудование, вербовал ученых. Сплошные загадки.
Романова положила голову на руки и продолжила тоскливо смотреть на содержимое ампулы. Мутная, почти что черная жидкость. Получилось ли у них что-то? Будет ли эта штука работать? Наташа надеялась, что да. Одно время она хотела отдать её Елене Беловой, одной из самых достойных выпускниц Красной Комнаты поствдовьего периода – её обучали тогда, когда генералы проебали и разработки, и технологии, и всё на свете, оставшись на морозе с голой задницей и умением драться. Лена могла многим дать фору, её на удивление хорошо обучили. Она достойна была этого старинного кодового имени, хоть и не прошла программу – Наташа собиралась завершить начатое КГБ и закрыть болезненный гештальт Беловой, отдав ей сыворотку. Повезет – не подохнет, а станет сильной, ловкой и быстрой. Мир обретет новую Черную Вдову. А то недавно их количество сильно поредело, и Наталья до сих пор пыталась докопаться до самих истоков этого события. Белова изрядно ей в этом помогла тогда, на Кубе, но дело еще нельзя было назвать закрытым. К счастью или несчастью, пока что с Леной она не пересекалась и отдать ей это таинственное вещество не удалось.
Сегодня же Романова колебалась и размышляла. О том, что произошло с директором, когда она лишилась руки. Протез выглядел высокотехнологичным, как и все, что делалось в ЩИТ, да и работал прекрасно… в отличие от самой Марии. Потеря руки давалась ей тяжело, женщина с каждым днем выглядела все хуже, и это становилось заметно даже тем, кто плохо знал её. Хилл могла зависнуть за рулем, засыпала в самых неожиданных местах, периодически бледнела и теряла над собой контроль, будто бы её внезапно скручивал болевой спазм. Романова часто бывала рядом и всё видела.
Так долго Хилл не продержится, а падёт она – падет и ЩИТ. В текущей ситуации он и так себя начинал дискредитировать. Скруллы, регистрация – все смешалось в одну кучу, департамент не справлялся, директор тоже не справлялся, а на них давили сверху всё сильнее и сильнее. Кто-то может захотеть уличить нужный момент и опрокинуть ЩИТ, как огромную черепаху, вверх лапками, и пока тот будет ворочаться в попытках перевернуться обратно, их всех понизят до заправщиков на пустынных техасских дорогах.
Наташа не отказалась бы увидеть некоторых, например Тони, на заправке, это наверняка выглядело бы забавно, но явно не такой ценой.
Она аккуратно положила ампулу в непрозрачный металлопластиковый чехол и спрятала его в потайной карман своего костюма. Об ампуле не знал вообще никто, но это не значит, что её не нужно прятать. Это вещество было уникально, и кто знает, что может случиться, если оно попадёт не в те руки.
Романова поднялась и вышла из лаборатории. Мария наверняка назовёт её чокнутой, если еще в состоянии трезво рассуждать и не сошла с ума от своих таблеток, которые в последние дни глотала постоянно. Вряд ли она вообще согласится на это безумное предложение – без тестов, без лаборатории, без испытаний. Вообще вколоть в себя хрен знает что могло стать самой плохой идеей за последние годы. Как и многие другие решения, которые принимала Хилл.
Наталья пробралась к медотсеку, сливаясь с тенями, дождалась, пока оттуда выйдут все медики – она знала, что сейчас там должна быть только Хилл, и их разговору ничто не помешает, - и осторожно зашла внутрь, не постучавшись.
Мария выглядела херово и смотрела в одну точку. Наташа не знала, как начать разговор. Что-то типа «Хэй, как дела, у меня есть для тебя долбаная сыворотка суперсолдата»? Не очень хорошее начало беседы.
- Привет. Есть минута?
Романова присела рядом с директором, машинально скользнула глазами по стенам и обстановке, ничего нового. Она достала чехол из кармана и аккуратно положила его между собой и Хилл, огладила пальцами и, поколебавшись, так и не убрала руки. Слишком ценная вещь.
- Помнишь, мы с Тони в начале года пропали на пару суток, летали по личным делам в глубинку России? - начала она. Тоже не самое лучшее приветствие, но уж явно лучше чем слащаво-лживое "как дела". – На самом деле я сфабриковала рапорт по этому делу. К счастью, ЮНЕСКО тоже было не в курсе, что было внутри гор. – Романова криво улыбнулась, в очередной раз вспоминая неласковых зомби из захоронений. – Там была лаборатория, русская лаборатория, которая занималась восстановлением препаратов, имеющих отношение к КГБ. Не буду вдаваться в подробности, но у меня есть серьезные основания считать, что им удалось воспроизвести – точнее, синтезировать, - сыворотку, которую вводили мне и… другим агентам вроде меня.

Наташа видела всякое, но даже ей стало как-то не по себе от того, какой она увидела Хилл. Даже подумать нельзя было, что во взгляде этой женщины может прятаться столько отчаяния. Видимо, проблемы были намного масштабней, чем она могла себе представить.
Романова часто забывала, что простым людям не по плечу то, что она с легкостью брала на себя. Наверное, слишком часто. Она с легкостью переносила жару и холод, могла просидеть в снегу сорок восемь часов и не заболеть. У неё были привелегии, серьезный бонус к собственному бытию. Она не была такая одна, супергероев было много, но были те, кто слабее. И ради них они, позеры в красных трусах поверх трико, и работали.
Наташа почувствовала запоздалый укол совести, такое бывало редко, ощущение почти что в новинку. Хилл с таким выражением лица потянулась к ампуле, что Романовой ничего не оставалось, как убрать руку и проводить драгоценное вещество взглядом. Оно таило в себе надежду и опасность одновременно. Если с Хилл что-то случится, Романовой придется отвечать. Наверное. Но об этом потом.
Как ни странно, она верила в то, что у сошедших с пути истинного ученых всё получилось. Это была их натура, они умели делать невероятные аппараты – из говна и палок, кровоточащие и жутко выглядящие, они всё равно всегда работали. Так что шанс того, что и сыворотка, пусть даже обладая каким-то количеством побочных эффектов, будет работать, был довольно велик. На это и был расчет.
Наташа все-таки озвучила свои подозрения:
- Никаких гарантий.
Она покачала головой. Хилл прекрасно все понимала, но еще она понимала то, что без этой вакцины тоже долго не протянет. Она снова заснет за рулем и разобьется, или будет недостаточно быстра на повороте, или в какой-то момент ее рука просто повиснет плетью, потому что нерв перегорит в самое неудобное время. Она всё понимала, это читалось по её глазам. Нет, можно было бы, конечно, завершить всё намного плавнее, взять отпуск или уволиться, это было бы равноценно смерти, не такой болезненной, но намного более мучительной и длительной.
Очевидно ни то, ни другое не могло быть вариантом для Хилл. И вскоре они узнают, честно ли сработали русские ученые и не зря ли умерла безымянная Черная вдова.
Обещание Хилл было заманчивым настолько же, насколько честно обычный человек кается перед тем, как прыгнуть с запасным парашютом, который сложили еще в пятидесятых. Романова не тешила себя надеждами, но на всякий случай запомнила. Директор обычно держала свое слово.
- Этот препарат, как я подозреваю, был синтезирован из крови, плазмы или лимфы другой Черной вдовы. Я плохо помню их, не знаю имен. Их было двадцать семь. Большинство мертво. Но мы тренировались вместе, и наш набор был то ли в сорок седьмом, то ли в пятдесят шестом. Понимаешь, к чему я клоню? Если всё получится – эта штука улучшит твою иммунную систему и уменьшит количество морщин вокруг глаз. Правда, правнучка господина президента сильно удивится, когда будет принимать твои поздравления с шестидесятилетием. О побочных эффектах я не информирована. Думаю, они будут, притом довольно неприятные. Не уверена, что они смогли полностью отказаться от использования органики, и не уверена, что смогли очистить эту штуку как следует. В советах часто пренебрегали этой стороной разработок, возможно, что традицию поддерживают и современные русские. – честно выложила свои соображения Романова, решив, вопреки своим правилам, сегодня рассказать все начистоту. Её интуиция подсказывала, что Хилл нужно оставить в строю, а если она, мало того, что станет сильней, ловчей и смертоносней, но еще и будет благодарным должником, то вообще получится чудесно.
Романова даже почти что знала, что она попросит у Марии. Точнее, вариантов было несколько, большинство – строго эгоистичные, а один – не очень. Ничего, время выбрать еще будет.
- Так что нужно вводить его в кровь. Я могу сделать этот укол. И, если что-то пойдет не так…
Романова замолчала, но чуть отвела левую руку к поясу, к кобуре. Хилл знала, что это значит. Если она превратится в чудовище или будет мучиться так, как в аду, Наташа прекратит это. Нет, конечно, она сначала перепробует все менее радикальные средства, но тем не менее. Она не сомневалась, что ей хватит на это сил.

Мария поняла все правильно. Ей было категорически насрать на черных вдов, Барнаул, историю сыворотки. Она хотела жить, так, как удастся, и её не пугали возможные последствия и даже шанс умереть в болезненных муках. Сильная женщина. Романова в очередной раз убедилась, что Хилл есть за что уважать.
Вот и ладненько.
Они вышли из больничного блока и почти что в полном молчании дошли до ангара. Наташа почти сразу уловила план – Хилл осознавала, что может превратиться в чудовище и навредить людям, и не хотела подставлять под удар агентов. За её, Наташи, здоровье та не беспокоилась, вот и правильно.
Наташа держала в расслабленной руке позаимствованный шприц, десять кубиков, обычная игла. Не обещаю, что будет совсем не больно, Мария.
- Давай сделаем это. – подчеркнуто спокойным тоном сказала Наташа, когда они устроились внутри джета. Она не могла гарантировать, что их вдвоем никто не видел. Скоро кто-нибудь заинтересуется, где директор и почему еще не спешит на встречу, видеоконференцию или не записывает очередное глупое обращение. На тускнеющую с каждым днем Хилл сваливали все больше и больше дел.
Романова, протирая кожу антисептической салфеткой, задумчиво произнесла:
- Не думали об отпуске, директор? Он может вам понадобиться.
Наташа почти что не помнила своей жизни до сыворотки. Кажется, после того, как её "улучшили", мир стал ярче и веселей. Обоняние заострилось, глаза стали различать тонкие оттенки и мелкие детали вдалеке. Пальцы различали малейшие трещины и шероховатости. Она стала слышать некоторые диапазоны ультра- и инфра-звука. Она поняла, почему из индустриализированных областей Африки ушли львы.
Наташа пошарила взглядом по кабине, стянула с пояса эластичный ремень, завязала его вокруг руки директора. Со стороны наверняка выглядело забавно.
- А теперь сожми кулак.
Да, это наверняка будет интересный опыт. Если Хилл напишет об этом книгу, она может стать даже бестселлером, люди любят такую фигню.
Романова медленно, стараясь не оставить на донышке ни капли, втянула в шприц густую темную субстанцию. Бросила взгляд на панель управления – двери заблокированы, автопилот в режиме горячего ожидания, стукни по сенсору ногой и он полетит. Вроде бы всё готово. И все готовы.
Наташа ободряюще улыбнулась, растягивая кожу пальцами. Одна секунда отделяет их неизвестность до полной и безоговорочной определенности. Но прощаться , даже «на всякий случай» Романова не хотела, искренне веря в хороший результат.
Она медленно ввела сыворотку в вену и вытащила иглу. На коже осталась крошечная красная точка.
- Вот и всё.
Можно было только представить, что сейчас творилось в голове у Хилл. Романова смотрела на неё, не отрывая взгляда, готовая в любое мгновение действовать по ситуации. И все же надеялась, что пистолет доставать не потребуется.
- Ну… как себя чувствуешь? – ей показалось, что с Хилл что-то начало происходить. Была ли это психосоматика, или сыворотка начала свое действие – ответить могла только сама Мария.
- Не заставляй меня приносить апельсины на твою могилку, борись. – мрачно произнесла Наташа. Если их план сегодня не увенчается успехом, Наташе действительно будет не хватать директора. Это же придется взять командование на себя? Нет-нет, увольте. Борись, Мария.